В прошлый раз вы читали на WLD многократной чемпионки Франции по Латине - Анжелик Мeйер. Сегодня мы расскажем о самой сокровенной тайне, которую Анжелик пережила на пике своей карьеры.
А.М.: ...В Феврале 2009 года мы с братом были по работе в Гонконге. В ходе очередной тренировки мы ставили новый финал для пасодобля. Я сильно ушиблась, но не придала этому значения. Мы вернулись в Париж, но боль не уходила, и мой спортивный врач решил сделать МРТ. Врач не возвращался очень долго. Наконец, мне сообщили, что на моем позвоночнике заметно большое углубление, и что это может быть разновидностью опухоли, поэтому мне лучше обратиться к специалисту.
WLD: Это, наверное, жутко страшно – услышать такое.
А.М.: Я была в шоке. Слово "опухоль" звучало очень страшно. Я сразу же подумала о раке, начала паниковать и спрашивать себя "Неужели я умру?". Это было в феврале, - в момент нашего с Седриком перехода в Профессионалы прошло всего 9 месяцев. Я показывала свой снимок разным специалистам, но никто не приходил к единому мнению. Это так пугало!!! Все разводили руками и повторяли: «Странно, такого обычно не бывает на крестце».
WLD: Когда же удалось поставить диагноз?
А.М.: Март длился для меня целую вечность. Одни врачи думали, что это рак, другие - нет. Наконец, я добилась приема у лучшего в мире хирурга по позвоночникам. Он француз. Я смогла встретиться с ним благодаря огромной поддержке со стороны моего спортивного доктора, - они были лично знакомы. Хирург сказал: "Единственный способ поставить диагноз - это сделать биопсию". Это означало, что у меня из крестца извлекут небольшую часть кости, проанализируют ее, и скажут, умру ли я, и как скоро это случится. Биопсия была назначена через 2 недели, а результата надо было ждать целый месяц.
WLD: Как это ужасно, целый месяц в неведении... Каков был результат?
А.М.: Наступил апрель, и пришли результаты. У меня обнаружили опухоль в начальной стадии, которая в долгосрочной перспективе может быть злокачественной. "Чем раньше мы извлечем ее, тем будет лучше"- сказал мне доктор. Безусловно, мы решили извлечь опухоль как можно скорее, и я чувствовала себя спокойней, – это все же не рак!
WLD: Ты продолжала выступать?
А.М.: Да, ведь на носу был Блэкпул... Мы протанцевали год, я не могла дождаться операции, которая покончила бы с этим кошмаром.
WLD: Ты станцевала на Блэкпульском Фестивале и заняла 31 место из огромного количества пар. Это удивительный результат, будучи в таком положении... Что было после турнира?
А.М.: Я помню июнь... Мы возвращались из фантастического Блэкпульского Фестиваля обратно в реальность. Там я жила феерией танца, а здесь меня ждала операция через несколько дней. Меня снова парализовал страх: я очень боялась за свои ноги, ведь они напрямую связаны с позвоночником. Но я должна была это сделать! Должна избавиться от растущей опухоли внутри меня и забыть о ней!
WLD: Как прошла операция?
А.М.: После операции у меня были безумные боли в области таза, я не могла ходить около месяца. Вы не можете себе представить, каково это, когда ты - танцор, но не можешь даже ходить!!!
WLD: Как твоя семья поддерживала тебя в то время?
А.М: Моя мама водила меня в парк и заставляла гулять по полчаса каждый день, это было совсем непросто, даже моя бабушка могла ходить быстрее меня! (смеется). Вы не представляете, что я испытывала: разочарование, панику...
Я помню, мама мне говорила: "Давай! Ты же хочешь скорее вернуться на паркет! Шевели своей попой!", и мы смеялись. На тот момент мы даже не могли себе представить, что это еще был не конец, а только начало всего кошмарного сна...
WLD: Разве ты не шла на поправку?
А.М.: Да, и в середине июля я собиралась уехать в отпуск. Прямо перед отъездом я зашла в больницу. Хирург встретил меня в неожиданно холодном расположении духа. Он сказал: "Мисс Мэйер, у меня плохие новости: Когда мы сделали операцию, мы удалили небольшую часть опухоли и очистили все. Но после анализа всей кости, мы к сожалению нашли раковые клетки. Я сожалею". Я подумала: "Почему? Это невозможно! Только не это опять! Почему они говорили, что это не рак, а теперь говорят обратное?!". Я была так зла и испугана, что не могла найти слов. Слава Богу, моя мама была рядом со мной в тот момент, без нее я бы потерялась.
WLD: Какую еще информацию ты получила?
А.М.: Хирург объяснил мне, что иногда это случается, что после первой биопсии они не угадывают с точностью на 100%. Они обращались к другой команде экспертов, для повторного анализа. Оказалось, это странная разновидность рака (остеосаркома на крестце), и мне надо было ждать еще 2 недели, самые долгие 2 недели в моей жизни. Я плакала, я кричала, я чувствовала, как часто билось сердце, и я не могла дышать. Я боялась, думала: "Я умру... почему я?".
Когда получаешь такого рода новости, не перестаешь спрашивать себя: "Почему я?". На следующий день после выхода из больницы нужно было начинать лечение, причем как можно скорее, ведь когда ты молод, раковые клетки размножаются с двойной скоростью.
WLD: Доктор говорил о каких-то гарантиях?
А.М.: В том то и дело, что нет. Специалист объяснил мне, что у меня очень редкая разновидность рака, они сделают все, чтоб спасти меня, но они не могут обманывать меня, - в таких неисследованных случаях возможны и ошибки. Он ясно пояснил: "Да, – ты можешь умереть, и да, – может, в следующем году тебя здесь уже не будет". В те моменты я пребывала в шоке, чувствовала, что меня вырвет, и думала, как же несправедливо такой молодой столкнуться со смертью. Химиотерапия началась через 3 дня. Я знала, что будет тяжело, но даже не ожидала что настолько.
WLD: Что ты говорила самой себе?
А.М.: Только люди, что прошли через это, могут понять меня по-настоящему. Это не выразить словами. Ты даже не сразу осознаешь ситуацию, потому ее невозможно понять, - ее нужно просто принять. Я твердила себе: "Ты больна, дорогая моя, но нет, нет, – ты не дашь раку забрать тебя, тебе еще столько вещей нужно достичь". Я решила бороться.
После такого ты видишь всю свою жизнь по-другому и думаешь, как глуп ты был, – усложнял свою жизнь какими-то мелочами, не представляя всю ничтожность этих проблем.
WLD: Как ты организовала свою профессиональную жизнь с того момента: танцы, тренировки, уроки?
А.М.: Когда в первый же день в больнице специалист сказал мне: "Ты должна знать, что тебе придется завязать с твоей работой", мне было очень тяжело. Думать о том, что я больше не буду танцевать, было невыносимо. Танец- это вся моя жизнь, если я больше не смогу танцевать, я не выживу.
Врачи говорили, это опасно из-за отверстия в тазу, – он может сломаться. А также из-за агрессивного лечения химиотерапией, я буду физически просто неспособна танцевать. Но ведь танец- это мой мотор, он делает меня лучше и счастливее. У рака нет ни единого шанса остановить меня! И я сказала себе: "Я буду танцевать, несмотря ни на что". Врачи думали, что я сумасшедшая, но это меня не волновало. Хотя да, может, я и была немного сумасшедшая, но если мне суждено было умереть через год, я хотела насладиться этим временем по максимуму. Я твердо знала, что танцы будут частью моей борьбы против рака. Я знала, что должна танцевать, знала, что должна была делать это, ведь это часть меня, это никто и ничто не может забрать. И каждый день я повторяла, что буду бороться с раком.
Конечно, были и дни, в которые было невыносимо трудно терпеть боль и лекарства, – мне казалось, что я сдамся и не смогу. Но моя семья, мои друзья, мои ученики делали все для того, чтобы я продолжала бороться, и, в конце концов, даже если ты очень тяжело болен, ты начинаешь учиться жить день за днем и искать новые пути к счастью и радости.
WLD: Что решил твой партнер? Бывают случаи, когда один из партнеров получал серьезную травму, а другой, не теряя времени, продолжал свою танцевальную карьеру с новым партнером...
А.М.: Мой брат Седрик решил пройти через все это со мной и танцевать для меня. Он продолжал ездить на уроки с нашими тренерами и занимался каждый день. Я могла тренироваться только неделю в месяц и не больше получаса в день. Я не могла делать больше: неделю лежала в больнице, а следующую отходила от химиотерапии. Меня рвало, мучили постоянные инфекции и непреодолимая усталость. На последней неделе месяца мне всегда становилось лучше, появлялось больше сил, я шла в танцевальную студию преподавать, практиковаться или просто полежать на танцевальном паркете, наблюдая за тем, как тренируется мой брат, ведь он готовится к нашим будущим соревнованиям. Он говорил мне: "Не переживай, ты всего лишь должна быть в моих руках, красиво выглядеть, а я позабочусь обо всем остальном!"
WLD: Вы продолжали ездить на турниры, верно?
А.М.: В течение полутора лет моего лечения мы оттанцевали несколько конкурсов, такие как: Мастера в Австрии (полуфинал), Чемпионат Мира (17 место), Чемпионат Европы (13 место) и Блэкпул (в одном танце мы вошли в лучшие 24 пары), то есть мы были в силах удержать наши результаты на том же уровне. Конечно, я была не в лучшей форме, но я не смотрелась нелепо. Может быть, люди поддерживали нас, зная мою храбрость, но мой брат делал за нас большую часть работы. Я навсегда останусь благодарна ему за то, что он сделал для меня.
В моменты, когда я готовилась к турнирам, я чувствовала себя настолько оживленной, что забывала реальность, забывала, что больна.
WLD: Когда люди проходят через химиотерапию, их внешность меняется. Кто помогал тебе с конкурсными костюмами, чтобы спрятать следы болезни и показать твою истинную красоту?
А.М.: Я была абсолютно лысой, но дизайнер придумал для меня очень красивую и необычную шапочку, так что никто не мог догадаться, что у меня рак. Конечно же, мои друзья-танцоры и тренеры были в курсе ситуации, но никто из публики даже не догадывался, что со мной происходит, и мне это так нравилось! Это даже подбадривало!
Сегодня я все еще не могу объяснить, откуда я брала эту энергию, чтобы танцевать, ездить на конкурсы и по сей день помню, сколько сил мне давали танцы в битве за жизнь. Удивительно, но на тренировках я не могла устоять и 30 секунд, а в дни конкурсов я была так заведена, что могла протанцевать по 2 минуты на танец! Мой мозг был сильнее моего тела и вел его. Мое тело было рабом моего мозга, и это было чудесно.
WLD: Как долго продолжались сеансы химиотерапии?
А.М.: В итоге вместо 6 месяцев лечения химиотерапией, я прошла год. Я была очень расстроена, когда после 6 месяцев врачи сказали, что этого недостаточно, и нужна повторная операция. Риск операции был огромен, я могла потерять подвижность ног, но самое страшное, - я могла заполучить этот пакетик, чтобы ходить в туалет!
В тот момент я отказалась от операции, лучше умру, чем буду жить без танцев и ходить с этим ужасным пакетиком! Вторым вариантом была радиотерапия, - это означало, что я не смогу иметь детей, так как будут сожжены матка и место для роста ребенка. Это нескончаемая история... у меня были год химиотерапии, 2 месяца радиотерапии и 2 операции (одна на позвоночнике и другая, чтоб спасти один яичник).
WLD: И что же дальше? Лечение закончилось?
А.М.: Уже прошли 3 года с того августа, когда все закончилось, но мне еще надо проходить тесты каждые 4 месяца. Надеюсь, что 5 лет пройдут быстро, что смогу сказать "Я чиста от рака". Еще неизвестно, смогу ли я забеременеть, но я продолжаю в это верить, ведь наша жизнь полна сюрпризов и не всегда плохих! Будущее покажет.
Что ждет впереди нашу героиню? Как ей удалось вернуться на мировую арену после столь тяжелой реабилитации? Заключительную часть эксклюзивного интервью читайте .
Интервью подготовила Мария Турлупова.
Фотографии из личного архива Анжелик.
