Bachata Sensual или хип-хоп как предмет кандидатской? Это реально: во многих европейских университетах, а также в США и Канаде, преподают танцевальную науку как отдельную дисциплину. О ней в интервью WLD рассказала профессор Свободного Университета Берлина Габриэле Брандштеттер.
WLD: Что изучает танцевальная наука?
Г.Б.: Это, конечно, очень объемный вопрос, но я постараюсь быть краткой. Она изучает танец в его широком значении: в разных культурах, в разных стилях и традициях, сценический, социальный и народный, а также всё, что происходит в сфере современного танца на стыке искусств. Кроме того, это наука, которая занимается ещё и эстетической стороной танца, тем, какие формы он принимает и как они воспринимаются зрителями.
WLD: А что характерно для танца сегодня?
Г.Б.: Такое обобщение сделать нельзя: могу сказать, что сейчас для него характерно крайнее разнообразие. С одной стороны, есть танцы, имеющие историческое значение, поэтому, например, в Европе можно увидеть их постановки. Эту тенденцию можно назвать «архив и наследие». И есть современный танец, который занят отражением современных политических тем: вопросов миграции, идентичности, отчужденности. Он ставит под сомнение стандарты общества, касающиеся фитнеса и красоты. Танец сегодня подчеркивает, что тело разное и культуры разные, и это разнообразие важно. Это замечательно, ведь раньше сфера искусства была сильно стандартизирована в отношении тела, взять хотя бы балет. Современный танец критично подходит к стандартам.
WLD: Для вас есть границы красоты или, например, пошлости в танце? В России, к примеру, сейчас набирает популярность bachata Sensual. Тем, кто ею не занимается, она часто кажется пошлой, а танцующим – красивой.
Г.Б.: Я считаю, что границ нет. А кто их определяет? Думаю, важно, чтобы в танце были эксперименты и желание рисковать. Чтобы он участвовал в общественных дебатах там, где есть само собой разумеющиеся установки. Что касается вашего примера, распространение такого танца показывает изменения в обществе, что есть люди, которым нужно больше чувственности и телесного контакта, и им нравится танцевать так. И есть те, кто осуждает этот стиль за эротичность. С танцем так часто происходило: это очень старая история, поэтому в Средневековье он был запрещён церковью, придворный танец сильно контролировался, а народный танец, качуча, полька – стремились к раскрепощённости. Я как исследователь изучила бы, что за движения в бачате, что за touch, какой телесный контакт происходит в ней, что за люди участвуют, молодая ли это публика, гетеро или гомосексуальная. Провела бы анализ документов, что пишут о нём, какие существуют аргументы против. Попыталась бы понять, почему людей это волнует и почему они считают, что там не соблюдаются стандарты.
WLD: Насколько распространена танцевальная наука в мире?
Г.Б.: Танцевальную науку нельзя изучать, например, в арабских университетах, а во многих вузах она изучается в рамках театральной науки. Однако она распространена в США, Великобритании и многих европейских государствах: Дании, Швеции, Германии, Австрии. Как самостоятельная наука она появилась в США ещё до Второй Мировой войны, а в Германии она стала самостоятельной дисциплиной в середине 90-х годов, благодаря мне и моим коллегам. Затем меня позвали преподавать ее в Берлин с возможностью создать соответствующую магистерскую программу.
WLD: Как вы начали исследования в этой сфере?
Г.Б.: Это было в школе: я танцевала и хотела больше знать о танце, но о нем было очень мало книг. Подростком я осознала, что не могу изучать его в университете, что я могу пойти в балетное училище, но если я хочу узнать об истории танца или его формах, то должна сама собирать информацию. Так я создала мини-библиотеку, архив и начала писать о том, что видела. В университете изучала театральную и литературную науку и параллельно начала публиковаться на тему танца.
WLD: Танцуете ли вы сами?
Г.Б.: Раньше я танцевала много направлений, но никогда не была профессионалом. Я учила стандартную программу: классический балет и модерн, пробовала разные современные техники, а сейчас танцую очень мало.
WLD: Для кого предназначен ваш факультет?
Г.Б.: Для выпускников гуманитарных дисциплин: мы даем университетское образование и для поступления к нам необходим университетский диплом, если он есть у танцоров и хореографов, то они тоже могут у нас учиться. Большинство студентов изучают до поступления к нам искусствоведение, литературу, театральную науку. Примерно треть – это хореографы и танцоры.
WLD: В вашей магистратуре преподавание ведётся на немецком языке?
Г.Б.: В основном да, и для поступления нужно сдать тест по немецкому языку. Некоторые предметы преподаются на английском.
WLD: Много ли у вас иностранных студентов и есть ли у вас студенты из России?
Г.Б.: Да. Например, Ольга Грязнова, известная писательница, училась у нас. Сейчас на курсе тоже есть российская студентка, ведь Россия – это страна, в которой любят танец. И нас это очень радует. Также у нас есть студенты и из других стран: из Китая, Японии, стран Латинской Америки.
WLD: Что вы знаете о танце в России?
Г.Б.: К сожалению, почти ничего, я была там только два раза: в Москве в 90-х годах и в Санкт Петербурге шесть лет назад: я не видела современный танец и была на балете. Иногда российских танцоров можно увидеть в Германии на фестивалях, но их не так много. Мне кажется, в России потенциал реализован не полностью, и думаю, что это в том числе и вопрос открытости границ.
WLD: Что бы вы посоветовали нашим читателям, которые заинтересовались вашей магистратурой?
Г.Б.: Если вы знаете или хотите выучить немецкий, то учиться у нас здорово: Берлин – это город с развитой танцевальной жизнью. Но в России тоже сильные традиции и было бы здорово, если бы там тоже ввели танцевальную науку в университетах.
