Наш глаз давно привык видеть на прилавках милые банки косметики K-beauty, новое поколение прониклось к айдолам K-pop, а после того как вышел сериал «Игра в кальмара» популярность ко всему южнокорейскому в России взлетела в топ. Но что мы знаем об этой стране?
Редакция WLD решили взглянуть за пределы современного, чтобы лучше понять эту культуру, и начали с того, что нам близко. Вместе с хореографом-постановщиком народного танца Анной Вартапетовой, которая уже много лет работает с азиатскими танцорами, мы поговорили о корейском хореографическом образовании, о том, чем вообще наполнен корейский танец и почему народные танцы в Корее может позволить себе не каждый.
WLD: Анна, Вы были артисткой русского балета. Как вы начали ставить для народников Южной Кореи?
Анна: В ранние годы на одной из репетиций я получила серьезную травму. Это поставило крест на моей карьере балерины. Но без большой сцены я себя уже не представляла и решила, что раз я не могу больше танцевать, то буду преподавать. Поступила в Московскую государственную академию хореографии при Большом театре - педагогика балета. Дальше аспирантура и предложение преподавать на кафедре.
Душой я выбрала характерный танец, то есть тот, который передает стиль и дух национальной хореографии. Он интересовал меня сильнее остальных. И сегодня я, своего рода, носитель традиций. Рада тому, что передаю опыт и знания юным танцорам не только в России, но и по всему миру.
В Южную Корею меня пригласил президент Корейского фонда балета Пак Чже Ын, который увидел мою работу на одном из конкурсов в Москве. Я приехала и дала там ряд мастер-классов в двух университетах и паре частных академий балета. Мои уроки характерного танца корейцам понравились и меня стали приглашать туда постоянно. Сначала учить, потом ставить, а позже судить их конкурсы.
WLD: Первые ассоциации, которые возникают у русских людей, когда мы говорим об азиатских танцах – это исполнение с веером. Расскажите их значение, поделитесь «внутренней кухней» постановок.
Анна: В отличии от русского народного танца, корейцы чаще используют предметы и аксессуары. Это не только веера, но еще и цветы, мечи, барабаны и другие вещи, с которыми танцоры отдельно учатся взаимодействовать. В университете Санг Мен, где я преподавала, обучение игре на чангу - национальном корейском барабане, это отдельная дисциплина на кафедре. О веерах скажу, что это аналог наших хороводов. Это направление называется пучхэчхум - отдельный вид народного танца, как правило, женского. Вообще у них есть интересная народная традиция пхунмуль, которая отражает процессы сельского хозяйства. Это некий синтез игры на барабанах, танцев и пения.
Корейские музыкальные инструменты связаны с китайскими, так как были заимствованы оттуда. Что касается исконных, то помимо барабанов, популярен местный каягын. Это щипковый инструмент, чем-то похож на наши гусли. Он часто используется при аккомпанировании в народных постановках.
Отдельный вид искусства - это танцы в национальных женских платьях - Ханбок, где движения выстроены с целью обыграть длинные рукава танцовщиц.
Национальные костюмы для танцев - целая индустрия в республике. Как правило, платья шьют из натурального шелка, после чего вручную красят и украшают стразами Сваровски. Цена такого платья может достигать 5000$ США, поэтому заниматься корейскими народными танцами могут позволить себе далеко не все.
Еще одно явное отличие их постановок в том, что они могут использовать элементы современного танца, а мы так не делаем.
WLD: То есть их народники должны уметь и на барабане играть, и современные стили освоить? Как у них танцоры вообще попадают в театры?
Анна: Государственных студий в Корее нет, поэтому детей отдают в одну из частных. С возрастом они начинают участвовать конкурсах, где их могут увидеть и пригласить учиться в школе искусств Санхуа, чем-то схожее с нашим хореографическом училищем. После его окончания танцор может поступить в один из пяти университетов Сеула, где получит высшее хореографическое образование. И вот только после этого, если ему повезет, он сможет устроиться в труппу театра. При этом отдельного предмета народного сценического танца там нет, поэтому на мастер-классы по предмету они приглашают специалистов из разных стран. Это всё долгий путь.
Что касается современных направлений, то студенты, безусловно, обмениваются опытом, но неофициально. В Корее сильно развиты джаз, модерн, контемпорари. Наряду с классикой эти стили преподаются на высоком уровне, а их студенты высокотехничны и колоссально работоспособны. Они стараются опережать российскую программу. Поэтому на конкурсах часто можно увидеть, как ребенок крутит по 3 пируэта и делает другие сложные вещи не по возрасту.
WLD: Поговорим о конкурсах - какие из них самые значимые в Корее? Дают ли они танцорам что-то помимо возможности быть замеченным?
Анна: Первый конкурс, на который я пришла в роли члена жюри, стал Korea International Ballet Competition. В его оргкомитет входят Юрий Григорович и Сергей Усанов, что показывает престиж. Конкурс курирует правительство республики и участие в нем открывает большие перспективы для танцоров. Особенно он популярен среди юношей старшей группы, так как его победитель освобождается от обязательной службы в корейской армии.
Вторым конкурсом для меня стал World Ballet Grand Prix. Он делится на несколько этапов и проходит сразу в нескольких странах - помимо Кореи, это Япония, Норвегия, США, Китай и Сингапур. То есть охват стран, где танцор теоретически сможет продолжить обучения, гораздо шире.
Помимо судейства, я давала участникам уроки классического танца, а также перед конкурсом с каждым работала над их постановкой. Скажу вам, что корейцы - большие поклонники русской классической школы балета по методике А.Я. Вагановой. Постоянно приглашают наших педагогов для роста своих танцоров.
WLD: Анна, про отличие корейской танцевальной культуры от нашей стало немного яснее, а есть то, что их объединяет?
Анна: Конечно. Все народные танцы мира имеют общую основу. Это же, своего рода передача из поколения в поколение всех обрядов, ритуалов, явлений природы и трудовых процессов, которые связаны с сельским хозяйством, охотой и другими жизненными циклами людей. Материал и подача складываются и трансформируются в зависимости от страны и даже региона. Почему русский народный танец такой разнообразный? Потому что у нас много регионов. Народный танец Смоленщины будет отличаться от танца Тамбовской области по лексике, костюмам и музыке. Но это если погружаться в изучение. На мировой сцене он просто будет выглядеть масштабно.
WLD: А в своих постановках корейские хореографы опираются на фольклор? Что влияет на их работу?
Анна: Был момент, когда я преподавала в известной труппе Universal Ballet под руководством Джулии Мун. Так вот помимо классических постановок у труппы есть своя визитная карточка - балет «Шим Чон». Он поставлен по мотивам корейской народной сказки. Чем-то похож на наш балет Баядерка, только на корейский манер. Так что да, они опираются на фольклор.
На их народный танец сильно повлиял соседний Китай, а также философия буддизма, что отражается во всем искусстве республики, не только в танце.
WLD: Как вы считаете, какое будущее у народного танца и что советуете посмотреть, чтобы лучше его понять?
Анна: В реалиях нашего времени физические данные танцоров лучше, чем у танцоров прошлого. Это позволяет им выполнять более сложные элементы, что влияет на зрелищность постановки. Но иногда за всеми этими трюками пропадает артистизм, чего никак нельзя допускать в исполнении народного танца. Ведь в этом вся его душа.
У российских коллективов можно смотреть любую программу ГААНТ им. Моисеева, выступления ГАХА Березка и постановки театра танца «Гжель».
А у корейцев советую детский народный балет “Little Angels” под руководством Джулии Мун. Это кузница кадров Корейского балета.
Фото из личного архива Анны Вартапетовой.
