Волна танцевальных шоу свежа, но не нова. Не все помнят, но десять лет назад мы смотрели на МТV, как танцоры бьются за внимание жюри, зрителей и статус победителя. Шоу «Звезда танцпола» было первым танцевальным реалити на отечественном телевидении. Идея, родившаяся на Западе, быстро нашла отклик в сердцах русских танцоров, и рейтинги шоу позволили отснять несколько сезонов. Одним из тех, кто стоял у истоков, был Сергей Мандрик, руководитель коллектива Street Jazz и бессменный ведущий того шоу.
Мы попросили Сергея Петровича рассказать, при каких условиях создавался тот проект. А вспоминать помогала Екатерина Суркова, участница первого сезона «Звезды танцпола», танцор и хореограф DancEmotion Project, а когда-то — ученица Сергея Мандрика. Наши герои анализировали преимущества современных проектов и немного ностальгировали. О главном танцоры общались на своей, особой волне. А мы выбрали позицию слушателей и не ошиблись: атмосфера была очень дружеская, а потому интервью получилось вдвое интереснее... и вдвое длиннее обычного.
К. С.: Вспомним шоу «Звезда танцпола». Это было первое шоу подобного формата в России?
С. М.: Я думаю, что да, до этого ничего и не было. Это был первый такой проект, связанный с танцами. Были «Фабрики» и другие — шоу-бизнес в певческой струе. А «Звезда танцпола» был первый большой танцевальный проект, который снимали те люди, которые действительно умеют хорошо танцевать.
К. С.: У проекта есть какая-то история, почему вдруг решили его сделать? Идея спонтанно родилась? Или увидел шоу в Америке?
С. М.: Вообще это некий аналог шоу Уэйда Робсона.
К. С.: А интересные случаи на съемках были?
С. М.: Конечно. Как и на любом проекте, приходила масса людей. Каждый из них считал себя самым выдающимся, заслуживающим всеобщей любви и внимания. К сожалению, часто мнения наши и таких людей расходились. И тогда возникали забавные и не очень казусы. При этом надо было отдавать себе отчет, что это все-таки телевизионный проект. В первую очередь, продюсеры были заинтересованы в высоких рейтингах, поэтому приветствовалось неординарное поведение на сцене, не вполне нормальные высказывания и танцы. Но надо отдать должное, мы все равно старались, чтобы все пришло к единому знаменателю, все равно талант одерживал верх. Если мы видели, что человек стоящий, то он и побеждал.
К. С.: Уровень ребят был высокий?
С. М.: Все было не настолько развито, нежели сейчас.
На тот период история была такова: если человек танцует брейкданс, то он умеет крутиться на голове и все, больше ничего не умеет. Если человек танцует контемп, значит, он танцует контемп. А уж о постановках речи не шло. Вообще это было все трагично, потому что человек мог быть интересным, со своим видением танца, ритма, чувством музыки, но, к сожалению, чуть левее, чуть правее от того, что он умеет, и он сразу терялся. Сегодня, когда 10 лет прошло, конечно, произошел мега-толчок в плане хореографии, танцовщиков. Действительно, многие научились быть универсальными и более профессиональными. Тогда же кто-то мог прийти из бальных танцев, как ты.
WLD: А помните ли вы такую участницу — Екатерину Суркову?
С. М.: Конечно, помню! (улыбается). В Катину улыбку невозможно было не влюбиться с первой секунды ее выступления. Там уже было неважно, как хорошо она танцует, это было настолько обаятельно и естественно, с таким порывом. Чего нельзя было не заметить, это профессиональную подачу себя на сцене. Видимо, этим она изначально купила всех. Потому что зачастую было наоборот: человек выходит на сцену, танцует, к примеру, паппинг, но при этом смотрит в пол и не видит ничего вокруг, кроме самого себя. А таких, кто танцевал бы профессионально, с подачей, таких было немного. Кстати, многие из тех, кто не проходил в финал или в полуфинал, я их брал к себе, потому что мое видение человека в качестве танцовщика и видение жюри, оно сильно разнилось.
Если это телевизионный продукт, то, в первую очередь, это телевизионный продукт. Человек может занять первое место, но это ни о чем не говорит. Все очень субъективно. Слишком много факторов, которые влияют на конечный результат. Он может быть дико талантливым, но если в жюри вдруг будет сидеть человек, который ненавидит те же бальные танцы, он зарубит этого участника. Считаю, что все конкурсы, по большому счету, субъективны, обычные фестивали в этом смысле даже лучше. Поэтому я всегда стараюсь объяснить людям, что тот результат, который получается, ни о чем не говорит. Главное — во время любого конкурса — это общение, это та подпитка, которую человек получает. Это некий толчок, когда в себе открываешь новые грани, мотивируешь себя на дальнейшее развитие. Абсолютно точно не стоит превращать творческие вещи в спорт. Спорт и творчество несовместимы.
К. С.: А как проект повлиял на жизнь, личную и профессиональную?
С. М.: Любой проект — это, несомненно, опыт. Плюс, думаю, популярности прибавилось. Для меня лично внутри не поменялось ничего. Для окружающих, наверно, поменялось многое. Для моего коллектива это точно плюс: стало больше работы. Таковы законы жанра: тебя по телевизору показали, значит, ты популярный. Наверное, нужно использовать такие моменты для достижения своих творческих амбиций. А минусы — мне не очень нравилось, когда меня постоянно узнавали. Особенно, когда ты гуляешь с семьей, и к тебе подходят (хорошо, если просто подходят, хуже, когда это какие-то окрики). Когда человек становится публичным, он должен быть к этому готов. И ему это должно нравиться. Для себя я тогда понял, что не хочу быть дико публичным человеком, мне проще заниматься своим творчеством, нежели, как многие мои друзья артисты, не иметь возможности пойти с семьей в какой-нибудь развлекательный центр, потому что это сильно давит на психику. Так что есть и плюсы, и минусы.
К. С.: Нам очень интересно послушать твое мнение про проект «ТАНЦЫ» на ТНТ и «Танцуй» на Первом канале.
С. М.: Проекты отличаются друг от друга, но каждый по-своему интересен. И в одном, и в другом принимают участие много талантливых танцовщиков и не менее талантливых хореографов. Очень здорово, что, помимо музыкальных конкурсов, начали появляться проекты,в которых могут проявить свои таланты и те, и другие. Остается сказать большое спасибо тем людям, которые к этому причастны, и пожелать новых творческих побед, ну а тем, кто только начинает свой путь на этом поприще, — быть смелее и учиться по возможности везде! Пускай таких проектов будет больше, а мы потом будем выбирать лучшие. Танцоров хороших будет больше — будет из кого выбирать.
Но так сложилось исторически, что, например, ансамбль Игоря Моисеева — это серьезно, а какая-то современная хореография — нет. В лучшем случае, контемп. С ним стали считаться, стали делать спектакли, вызвали интерес зрителя. С другой стороны, это, наверно, объяснимо, ведь у нас и музыки такой нет, чтобы эту современную историю реализовывать. Может быть, благодаря таким проектам и начнет что-то появляться.
Скоро у «ТАНЦЕВ» будет второй сезон, но важно помнить, что зрителей нужно всегда удивлять. Я думаю, что «Танцы со звездами», которые были раньше, были неплохие, но со временем рейтинги могут упасть, а продукт стать неинтересным зрителям. Сейчас вот что-то новое произошло, здорово, и пока это будет хорошие рейтинги приносить, оно будет запускаться снова и снова. Все зависит от того, какие продюсеры этим занимаются. Если они будут вовремя что-то дополнять, менять, чтобы это подстегивало интерес, то…
К. С.: Хотя ощущение такое, что у нас сначала выжимают все возможное и потом выбрасывают.
С. М.: Да.
К. С.: А на Западе, например, выжимают, удобряют, развивают. Потому что тот же «Голос» идет много сезонов, но рейтинг не меняется. И «Голос», и «X Factor», и «American Idol».
С. М.: Просто у нас это делается в бешеном ритме. «Где сегодня снимаем? На Мосфильме?» — «Нет, на Горького». На Горького приехали, что-то построили, отсняли. А «Звезду танцпола» если вспомнить?
К. С.: О да, мы спали часа по два в сутки, а Сергей Петрович, мне кажется, вообще не спал.
С. М.: Да, все хотят хороший продукт, но при этом все хотят заработать денег. Поэтому вместо того, чтобы сделать подготовительный период, снимают за две недели. По три программы в день.
К. С.: В 8 утра был мотор.
С. М.: Мы снимали выпуск, после этого ехали репетировать, до 5-6 утра репетировали и в 8 утра опять на площадку.
К. С.: Но это было так круто! Для меня это было только начало. Я только пришла из бальных танцев, я не понимала этого ритма, эти движения, мне, как бальнице, было очень тяжело. Но было здорово.
С. М.: С одной стороны, здорово, но второй раз я бы не хотел в такую историю окунуться.
WLD: А откуда вы брали идеи для номеров? Не было же ни интернета, ничего.
С. М.: Сидели параллельно и придумывали, что бы такого интересного сделать. Но были и определенные правила проекта: отборочный тур, первый конкурс такой, второй такой, третий — три хореографии звезд и надо сделать максимально похоже на них. Другое дело, это надо было делать. А у нас было по 10 постановок за ночь, нужно было их выучить, а танцорам бедным еще и выступить. В этом смысле на том же канале ТНТ у участников гораздо больше времени подготовиться…
К. С.: У них и площадка есть — они там и жили, и снимали. А у нас съемки там, потом едем сюда.
С. М.: Конечно, сейчас смотришь на это и понимаешь, что многое можно было бы сделать по-другому. Но в первую очередь проблема была в нехватке времени, и то, что произошло, был большой героизм всех участников проекта. Но опять же, все были за идею. Баснословных денег никто там не заработал. Мы заработали популярность.
К. С.: И при этом интернета не было. Если бы такого плана сделали проект сейчас, результат был бы отличный. Поэтому и у ребят с «ТАНЦЕВ» выхлопа будет раз в 10 больше, чем у нас тогда. Я осталась работать в проектах. А сейчас мало того, что участники будут хореографами разных постановок, у них есть возможности в рекламе — Инстаграм, соцсети.
С. М.: Выхлоп больше, но фишка в другом. Рынок сейчас сильно разъедется на фоне этих проектов. Количество людей, считающих себя хореографами, возрастет, при этом профессиональных среди них будет небольшое количество.
К. С.: Но далеко не все участники хореографы, многие из них просто талантливые исполнители.
С. М.: Конечно, это три разные категории — исполнители, преподаватели и хореографы. Одно с другим необязательно сочетается.
К. С.: А к разговору о новом — куда наш танцевальный мир идет? Мы движемся куда-то? Или продолжаем оглядываться на Запад и так всегда и будет?
С. М.: Я думаю, что так всегда и будет. Мы можем долго бить себя кулаком в грудь. Я помню, когда мы только начинали танцевать в 80-х, это был брейкданс. Мой первый фестиваль был, по-моему, только в 1986 году и потом наступила перестройка, и мы думали, что вот сейчас наконец-то все поменяется. Прошли десятилетия, и в «Голубом огоньке» по-прежнему поют София Ротару, Лев Лещенко. Конечно, появляются вкрапления молодых групп, но их же так мало. То же самое происходит и в танцах. Раньше все танцевали эстраду, но стали появляться современные направления, и мы подумали: «Вот сейчас». Но нет.
Понятно, что все всё делают с оглядкой на Запад. Дело каждого, в каком направлении развиваться. Любая творческая натура сначала где-то учится. Берет азы, неважно в каком направлении. И потом, если он действительно внутри горит творчеством, он начинает искать пути для развития, копается в себе, ищет новые ходы. Тогда и начинает формироваться личность, которая становится самобытной. Потому что скучно смотреть в сто первый раз (как сейчас зачастую происходит), как человек поехал в Лос-Анджелес, взял пару уроков, приехал. И так все остальные. Потом они приезжают, и чемпион тот, кто больше движений напихает в минимальное количество времени.
В этом ничего плохого нет, но на начальном этапе. А если ты развиваешься, то должно быть то самое внутреннее я, которое делает танец неповторимым на фоне всего остального. Таких людей не может быть много, и это правильно. Должно быть ярко выраженное я, которое заставляет приходить на выступления этого человека или коллектива. И тогда это не будет похоже на тех людей, которые танцуют в ЛА. Так что я не вижу ничего плохого в том, что Запад продолжает быть впереди, но я думаю и знаю, что есть люди, которые уже пытаются делать что-то свое, и у них это получается. Я за то, чтобы таких людей становилось больше, т.к. на это интересно смотреть.
С профессиональной же точки зрения это будет все равно не востребовано, мне кажется. Как человек может сделать у нас карьеру? Все равно пиком будет участие в мюзикле, работа у артиста в шоу-балете (где состав все равно потом меняется) либо преподавание в школе — и все. Объем работы большой, а КПД сомнительный. Поэтому если сравнивать работу здесь и на Западе, конечно, там проще, там можно все просчитать наперед. Ты столько-то денег и лет потратил на обучение, но ты понимаешь, что можешь найти работу тут, тут и тут. Это можно даже на бумажке прописать и сказать себе: я буду с этого зарабатывать, кроме того, что я это люблю.
WLD: А возможно ли у нас создать такую почву, которая была бы полезной для развития танцоров?
С. М.: Для этого должен поменяться менталитет. Если у нас 80% населения слушает Стаса Михайлова, для начала они должны полюбить хип-хоп-музыку или начать смотреть балеты. Хотя они могут даже Стаса Михайлова параллельно слушать. Слишком разный менталитет, и мы сейчас пытаемся навязать людям ту культуру, которая вообще не отсюда. Поэтому я и говорю, что это все равно любительская история. Мы можем ее сделать популярной, например, благодаря телевизионным проектам каким-то. Как сейчас это и происходит. Но какой выхлоп от этого у людей, которые участвовали в «ТАНЦАХ»? Человек занял первое, второе место. Его показывали. Но что будет дальше? Что делать с этой популярностью? Куда бежать?
К. С.: Никуда. Пока о них еще помнят…
С. М.: Ну да, пока помнят, а потом начнется второй сезон проекта «ТАНЦЫ», появятся новые герои, девочки закричат: «Какой симпатичный мальчик, мы тебя любим». И потихоньку люди начнут забывать тех, кто был до этого. Поэтому у людей, которые там участвовали, это, конечно, осталось в послужном списке, и опыт, и лавры, и он сможет говорить, что стал победителем. Как в свое время Ильшат победил на проекте «Звезда танцпола», ну и что ему было делать?
WLD: А если танцевальную культуру не навязывать существующему поколению, а наоборот, прививать это тем, кто только растет?
С. М.: Так они и выращиваются. Раньше была классическая хореография, бальные танцы, народные. И родители отдавали детей либо туда, либо туда. Дети занимались, вырастали, народники на сцене выступали, бальники на соревнованиях. Либо человек становился звездой и, образно, попадал в Хор им. Пятницкого или ансамбль Игоря Моисеева. Сейчас же если танцовщик учится на каком-то факультете или в специальном институте, он берет класс хореографии, но в то же время может пойти и взять урок той же современной хореографии. Ходи и учи: хип-хоп, крамп, чечетку — все, что угодно, можно взять. Другое дело — а куда с этим потом? Если 10-15 лет назад к тебе человек приходил танцевать, тебе нужно было потратить параллельно с этим еще время на обучение, чтобы он понял, что ты хочешь от него. Сейчас зачастую человек и так это все сам сделает. Но востребованности почти нет, в этом и проблема.
Конечно, есть коллективы, которые живут в своем городе, ковыряются, чего-то делают, приезжают на фестивали, показывают свои работы. Та же премия «Золотая маска», например. Какая-то жизнь, конечно, присутствует. Хотя, опять же, это в основном хореография а-ля контемп, джаз-модерн. А с хип-хоп-культурой все заканчивается фестивалями. Фестиваль, баттл, мастер-класс, преподавание в школе. Все. Если перевести это в деньги (мы не говорим о фанатизме сейчас, ведь для фанатиков все равно, сколько денег это приносит, т.к. это просто любовь), то те же родители скажут: лучше иди поступи в институт ФСБ, вырасти военным, там хотя бы доход будет денежный, и ты не будешь зависеть от того, есть работа или нет ее.
У нас выживают и занимаются этим в основном фанаты. Те, кто влюблен в это дело. Я когда начинал, меня тоже деньги не интересовали. Они мне нужны были, чтобы покушать купить, но, в первую очередь, я хотел доказать и себе, и окружающим. Даже если у тебя денег нет, тебе не платят, ты все равно ковыряешься в зале, пытаешься развиваться. Сейчас могут многие возразить мне, сказать, что сейчас мы-то все поменяем. Но пройдет год-два и вы увидите. Хотя если что-то поменяется, я только буду рад. Я за то, чтобы люди, которые любят танец, этим занимались. Это, наверное, самое важное. Именно фанатизм и помогает расти всем тем, кто этим занимается.
