Досье WLD

Барышев Родион Валентинович - многократный чемпион Москвы по спортивным бальным танцам, призер международных и европейских турниров. Родион является выпускником английской королевской академии танца «Royal Academy of Dance» и уже более 12 лет занимается преподавательской деятельностью. Широкую известность у публики Родион получил благодаря участию в проекте "Танцы со звездами 2012" и "Танцы со звёздами 2013" в качестве главного хореографа-постановщика проекта.

WLD: Родион, расскажите, как танцы пришли в вашу жизнь?

Р.Б.: Первый раз на танцы меня привела мама. В первом классе я ходил на карате, и у меня все получалось настолько успешно, что маму вызывали каждый день в школу. Это был нонсенс! Представляете, - каждый день вызывать в школу из-за каких то драк, разборок... Не выдержав, родители решили направить мою энергию в другое русло. И вот так первый раз меня привели на танцы. Это были спортивные бальные танцы.

WLD: Как дальше складывалась ваша спортивная карьера?

Р.Б.: У меня было много достижений. Профессиональную карьеру я закончил в возрасте около 20 лет, а до этого выступал на чемпионатах Москвы, России и Европы, на международных турнирах. Я - неоднократный чемпион Москвы и России по бальным танцам. Не знаю, почему я никогда не перечисляю всех этих наград, но на всех основных турнирах, которые были по бальным танцам, я был призером или финалистом.

WLD: Каким вы видели свое будущее, будучи подростком?

Р.Б.: В то время я был уверен, что буду танцевать на чемпионатах мира и в 25, и в 30, и в 35. Я не представлял, что стану хореографом. Педагогом стал довольно рано, но тогда и не думал, что буду хореографом и буду ставить какие-то шоу и какие-то интертейменты. Я рано начал работать: лет с 12 преподавал и вот уже сколько? Ну, лет 15 преподаю. Профессия педагога сильно способствовала развитию хореографических способностей.

WLD: А как пришло понимание, что танцы – это профессия?

Р.Б.: Если честно, для меня до сих пор танцы – это не профессия. Как только начинаешь к своему делу относиться как к профессии, оно становится обыденным, рутинным. Даже сейчас, разговаривая с вами, я ловлю себя на этой мысли. Мы с вами общаемся, а у меня все тело болит до сих пор, и не то, чтобы мне не хотелось ничего говорить, просто состояние достаточно тяжелое физически. В основном, именно поэтому я не отношусь к танцам как к профессии, а отношусь к ним как к настроению, эмоции, состоянию.

WLD: У вас есть диплом английской академии танцев и опыт работы в Европе. Насколько отличается их танцевальная индустрия от российской?

Р.Б.: В Европе к танцам в целом и к профессии хореографа-постановщика в частности относятся именно как к профессии в хорошем смысле этого слова. Т.е. там обучают не только разным танцевальным стилям, там учат, прежде всего, продюсировать свои постановки. Причем, продюсировать не с точки зрения продвижения, рекламы и т.д., а с точки зрения работы с артистами, с материалами, с художниками, режиссерами. Ведь постановка не заключается в том, что хореограф показал, а танцоры заучили шаги. Постановка заключается в конечном продукте, который в итоге получит зритель. В Европе это, конечно, большая индустрия, которая учит всем необходимым составляющим элементам построения шоу. Это как полноценный обед – там и первое, и второе, и третье – только из полного набора блюд получается постановка. Вот чем мне запомнилась учеба в Европе – комплексным подходом. Конечно, в российском образовании хореографа-постановщика пока не сформирован такой подход в полной мере. Мы сейчас не берем балетную историю, – в балетном искусстве своя большая история и серьезная школа постановщиков. Но если говорить о постановщиках, которые ставят шоу или мероприятия, – у нас пока нет шансов на конкуренцию с Европой. Но я думаю, что дайте нам лет пять, и в России тоже будет своя школа постановщиков.

WLD: Перейдем к «Танцам со звездами». Как вы стали хореографом-постановщиком этого проекта?

Р.Б.: Меня пригласил на переговоры продюсер и предложил работу с парами-участниками проекта.

WLD: Вы ставите все номера, знаете партии всех 13 пар, и мужские, и женские. Как удается держать в голове такой объем информации?

Р.Б.: Сравню 2 сезона: в первом было тяжело, потому что я вступил в работу за неделю до начала проекта. Мне надо было сделать больше 200 постановок, не повторяться и стараться быть оригинальным, интересным, плюс учитывать в работе характеры всех персонажей наших звезд. В этом году я подготовился заранее: разработал методику, собирал группы этих пар и готовил их. Мы делали заготовки как эмоциональные, так и зарисовки по шагам, позициям и т.д. И уже от позиций мы сейчас начинаем дальше ставить номера.

WLD: Вы разрабатываете и воплощаете невероятное количество постановок. Откуда черпаете вдохновение?

Р.Б.: (долгая пауза) Я попробую предельно честно ответить на этот вопрос. В первую очередь - это какая-то внутренняя мотивация. У каждого в жизни есть семья, близкие, дети. Когда мы с вами, к примеру, садимся пить кофе, который сейчас нам принесли, и задумываемся, ради чего мы живем, то отвечаем себе, что живем, прежде всего, ради своих близких. А чем мы можем им помочь? Мы можем помочь им своей работой, своим успехом, деньгами, своим состоянием. Мы можем помочь им тем, что у нас всегда все хорошо. Ведь когда близкие знают, что у тебя все в порядке, это помогает им эмоционально чувствовать радость от жизни. Так и за мной стоят мои родители, мой ребенок, мои близкие люди, которые за меня переживают, и я понимаю, что не могу плохо ставить или не могу вовсе не ставить, и стараюсь делать свою работу хорошо. Это первая мотивация. Вторая мотивация профессиональная. Когда ты столько лет находишься в искусстве, ты уже знаешь, что… как я обычно говорю: «искусство не прощает». Ты понимаешь, что у тебя появляется новая ответственность. Нельзя просто так выйти, поставить непонятно что и забыть. Так не бывает. Третья мотивация – это просто любовь к людям. У постановщика в принципе ключевой чертой характера должно быть человеколюбие. Когда ты любишь людей, ты и ставишь по-другому. Ведь задача не поставить свою идею, а реализовать артиста в своей постановке. Если это удалось, тогда и постановка будет хорошей. У меня эта черта есть, я очень люблю с людьми общаться. Иногда я не знаю, что и как я буду ставить, но увидев тот материал, который ко мне попадает, приходят идеи, и мы начинаем работать. Вот три такие мотивации.

WLD: Есть ли своя специфика в работе со звездами, с профессиональными танцорами и с актерами?

Р.Б.: Я понимаю градацию, по которой вы разделили эти категории, но для меня не существует этих границ. Мое отношение, как билет на вход, - ко всем одинаковое. Другое дело, что когда работаешь с танцорами, не надо объяснять технические моменты, – это плюс от работы с людьми профессиональными. Танцоры понимают меня, даже сидя на стуле. Я могу объяснить им на пальцах, а они выходят и делают все как надо. И не приходится искать к ним какого-то особого подхода: им можно и грубо сказать, и мягко, и при этом все спокойно чувствуют себя – как в своей тарелке. Когда работаешь с артистами, сразу понимаешь, что у них своя природа, от которой не уйдешь. Сам артист по большому счету тоже постановщик, - постановщик своей роли. Я стараюсь, прежде всего, найти с ним взаимопонимание. И как только я вижу, что он понимает то, что я хочу ему сказать, и то, что его индивидуальность реализовывается в этом танце, - происходит контакт. Это очень важно. Артисты любят понимать, что они делают. А со звездами... ну а что со звездами? Звезды тоже профессионалы: они хотят хорошо выглядеть, хотят быть успешными. Благодаря этому они очень дисциплинированны. А вот у актеров как раз есть проблемы с дисциплиной.

WLD: Вы ставили шоу Алины Кабаевой в «Лужниках» этой весной. В чем особенность работы с гимнастками?

Р.Б.: В движениях. Гимнастика – это, по сути, такая дочка большого балета: здесь очень много хореографических движений, но они замиксованы со спортивной динамикой. Здесь нет движений, которые мы с вами привыкли видеть в танце - свободной импровизации, без которой нет бальных танцев, джаз-модерна и т.д. Зато здесь есть четкие правила и четкий набор фигур, который обязательно должен наполняться хореографией. Если есть 10 элементов, которые нужно в постановках ставить, ты должен эти 10 элементов как-то обыграть, а художественно обыграть спортивные элементы не всегда просто. Спорт и художественная составляющая - это несколько разные вещи. Наверное, вот это и было самое сложное в постановке.

WLD: Опыт работы с Алиной Кабаевой сейчас помогает вам в работе с Ульяной Донсковой?

Р.Б.: Да, конечно, помогает. Вот мы с ними ставили номер с ленточкой, и я уже понимаю, как эта ленточка работает, как она двигается, как ее выгодно подать именно с бальными танцами.

WLD: А есть кто-то из участников шоу, кто вас удивил?

Р.Б.: Меня сложно удивить, меня можно удивить только хорошим танцем.

WLD: Но может быть есть кто-то, от кого вы не ожидали, что он так будет танцевать?

Р.Б.: К сожалению, таких людей нет. Но этот вопрос мне сложно задавать, потому что я же сразу «щупаю» материал и сразу понимаю диапазон человека: как он может себя повести, и как он танцует. В чем задача постановщика? Он своего рода предсказатель. Он смотрит на человека и понимает, что этот человек может показать. Что можно от него требовать, а что нет. Вот в чем плюс, - и это очень важно. Много постановщиков сейчас пытаются навязать свою идею. Это губительный путь. Постановщик, прежде всего, должен понимать, насколько человек может в данный, сжатый отрезок времени реализовать твою идею с учетом его личных особенностей. Я, конечно же, все особенности своих участников знаю, и меня никто не удивляет.

WLD: Как вы можете охарактеризовать, в чем уникальность ваших постановок?

Р.Б.: Это тоже хороший вопрос. Я всегда об этом думал и могу четко ответить - у меня комплексный подход. А что такое комплексный подход? Это, прежде всего, психологическая подготовка. Второе, своего рода исторический пласт: я ставлю постановку таким образом, что человек полностью понимает, что он делает, зачем он это делает. Третье - актерская составляющая - постановка не только движений, но и игра. Четвертое - настрой. Тренер настраивает спортсменов на победу, а я настраиваю человека на танец. И пятое, - это уже такая «моральная лампочка», как я ее называю. Когда я ставлю, я всегда держу эмоциональный уровень своих исполнителей под контролем, чтобы они не потухли и не перегорели, а выходили и танцевали. Также я ставлю постановки с учетом особенностей исполнителей, т.е. я все свои идеи интегрирую вместе с особенностями исполнителей.

WLD: А как понять, что перед тобой профессионал?

Р.Б.: В нашей профессии очень сложно определить, хороший перед тобой хореограф или плохой. Можно попробовать определить по портфолио, но определить настоящего можно только тогда, когда он начнет работать. Вот он вышел на площадку, работает два-три часа, и я могу четко понять - хороший это хореограф или нет. И даже это еще не 100% показатель. Если честно, это профессия обманщиков. Приходит человек, который дорого одет, хорошо рассказывает, говорит, что он делал это, ставил там-то, а начинает работать, и ты понимаешь, что это не хореограф! Хореографом надо родиться, либо воспитать в себе хореографа. Нужно знать и литературу, и историю, и т.д. Это очень сложно, и поэтому обманщиков в нашей профессии сейчас очень много. Сейчас каждый второй – уже постановщик. Но это же не так! Педагог и постановщик – это тоже разные вещи! Если постановщик, он же и педагог, - это хорошо. А если нет, то это уже немножко другое.

WLD: Так все-таки, хореограф – это профессия или призвание?

Р.Б.: Я думаю, это, конечно, призвание. Хореограф должен обладать какой-то связью с космосом, особенно, если он работает постоянно из проекта в проект. При таком графике хореографа спасает только внутренний голос, который его ведет и может постоянно давать вдохновение и новые идеи, новые образы. Только так. А простому ремесленнику тяжело стать хореографом. Научиться можно всему, но до конца постичь это таинство, стать истинным хореографом тяжело.

WLD: Чем сейчас насыщена ваша жизнь, помимо танцев?

Р.Б.: На самом деле, сейчас я немножко скучаю по той жизни, когда работал в роли менеджера, который организовывает процесс дополнительного образования, я, может быть, меньше работал в своей основной профессии, но зато в тот момент я получил навыки управления. Хореограф, как и актер, должен прожить несколько жизней, - побыть и в этой роли, и в этой, и в этой, – тогда он понимает, о чем говорит в танце. А пока моя жизнь насыщена постановками, мониторингом, сбором информации. Сейчас я стараюсь структурировать те мысли, которые я за эти годы преподавал и ставил людям. Пытаюсь найти некую формулу, описать ее словами, и уже потом, может быть, кому-то ее рассказать, поделиться опытом. Я собираю приемы, которые использую в постановках, чтобы люди лучше танцевали и исполняли. Сейчас я делаю своеобразный архив.

WLD: От чего вы получаете больше всего удовольствия в вашей работе?

Р.Б.: Я получаю удовольствие тогда, когда звезды складываются, а звезды складываются в трех случаях: когда образ, музыкальный материал и исполнитель живут органично. Если мыслям приходится делать такие лабиринты: направо завернул, налево завернул, а потом только к зрителю, вот тут происходит надрыв. А когда и исполнитель, и музыкальный материал, и образ, и костюм, - все воедино сочетается, вот тогда я себя чувствую хорошо.

WLD: Вы говорите, что сейчас пытаетесь найти формулу, все собрать вместе. Не думали написать книгу или снять документальный фильм?

Р.Б.: Я не знаю, выльются ли мои начинания во что-то подобное. Пока что у меня есть две идеи: первая - создать свое бюро хореографов. Как мне кажется, это достаточно сложная идея, потому что танцоры, хореографы – это люди достаточно закрытые. Они одиночки, работают по одному. Они никак не могут понять, что не важно, кто ставил, а важно как это сделано. Вот есть же бюро архитекторов: они не строят, они делают только дизайн проекта. Тоже самое можно сделать с хореографами: они не должны сразу строить, они сначала должны нарисовать дизайн проекта. Если бы была команда хореографов, которые работали под единым началом, это был бы совсем другой уровень. Я не могу сказать, что это моя мечта, но, наверное, это моя идея: создать бюро хореографов, которые делали бы постановки, и привлечь профессионалов, с которыми я бы мог делиться опытом, с которыми я бы мог работать. Но пока, к сожалению, я понимаю, что люди очень боятся объединяться. Они считают: «Лучше я буду один ставить где-то там в Южном Бутово одну постановку в год, чем я с кем-то объединюсь и буду ставить 10 постановок уже где-нибудь на Ленинском проспекте или на Таганской» – это основная проблема. А вторая идея – создать свой танцевальный театр, но на уровне именно таких постановок, которые мы с вами видим на Чеховском фестивале. Там танец является продолжением нашей жизни и отображает нашу современную действительность. Такой танец - не просто красивый этюд или красивая двухминутная постановка, а целый небольшой спектакль на 40-45 минут.

WLD: И последний вопрос. Для кого-то танец – это способ самовыражения, кто-то поддерживает себя в форме танцевальными тренировками, для кого-то это стиль жизни. А чем является танец для вас?

Р.Б.: Для меня танец – это философия, это способ общения с людьми, способ общения со зрителем. Это перевоплощение, побег от бытовухи - я не люблю это слово, но это именно так, в современном контексте оно очень понятно. Ну а еще, танец для меня – это надежда… и вера, конечно же.

Интервью подготовила Ольга Лифинцева

Фото из личного архива Родиона Барышева